[Яой] Система [Спаси-Себя-Сам] для Главного Злодея/ The Scum Villain’s [Self-Saving] System - Мосян Тунсю
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Послушай, шисюн, все это… – постарался оправдаться Шэнь Цинцю, преисполнившись раскаяния.
– Шэнь Цинцю, ты… – вздохнула Ци Цинци, – воистину, мы в тебе ошибались! Ты хоть представляешь себе, как ранил всех нас, шисюн? Как заливались слезами твои ученики? Весь день напролет Цинцзин разрывался от их рыданий! Целый год никто не желал ступить на твой пик из-за могильной мрачности, которая там царила – он словно обратился в загробный мир, населенный скорбными фигурами в траурных одеждах! Твое место пустовало все то время, пока ты где-то прохлаждался, не ведая забот!
В глубине души Шэнь Цинцю более всего опасался именно безудержной брани правдоискательницы Ци Цинци – чтобы прервать ее поток, он поспешил вставить:
– Это случилось помимо моей воли! Вовсе я не прохлаждался – все эти годы я покоился под толщей земли, очнувшись всего несколько дней назад! И все по вине вот этого человека, который все это время и впрямь радовался жизни, нимало не беспокоясь о моей судьбе!
Видя, что обвиняющие взгляды вновь обратились на него, Шан Цинхуа возмутился:
– Я-то тут при чем? Разве ты сам не говорил, что цветок не успевает созреть?
– Заткнись! – бросил Лю Цингэ, прижимая пальцы к вискам.
Шан Цинхуа охотно последовал этой рекомендации. Воистину, шумная подобралась компашка. Пожалуй, происходящее немало повеселило бы Шэнь Цинцю, будь он сторонним наблюдателем этого балагана, но в данный момент ему было совсем не до смеха.
Огонь продолжал распространяться по пику Цюндин, пожирая строение за строением. После двух дней осады от его былого величия мало что осталось. Что снаружи, что внутри павильона хватало людей с окровавленными лицами, которые вынуждены были держаться за товарищей. Младшие адепты и вовсе не скрывали охватившего их ужаса. Все выглядели до предела истощенными, словно стрела на излете. Что до облаченных в черное генералов и солдат Ло Бинхэ, взявших в кольцо измученных адептов Цанцюн, то они прямо-таки излучали уверенность, словно наточенные мечи, пожирая глазами людей, словно голодный тигр – добычу.
Развернувшись к державшему его, Шэнь Цинцю заявил:
– Ло Бинхэ, ты ведь явился на хребет Цанцюн за мной?
– Верно, – отозвался тот.
– Ты поймал меня, – бросил Шэнь Цинцю. – Твоя цель достигнута. Теперь тебе нечего здесь делать.
– И ты не убежишь? – с сомнением воззрился на него Ло Бинхэ.
Шэнь Цинцю помедлил, прежде чем ответить:
– Не убегу.
Уголки губ Ло Бинхэ приподнялись в блеклой улыбке . Казалось, он впервые отбросил притворство.
– Я так долго верил учителю, – шепнул он.
– Шэнь Цинцю, что ты имеешь в виду? – вмешался Лю Цингэ. Он бросил на него такой взгляд, словно этими словами лорд Цинцзин прямо-таки оскорбил его лично. – Здесь находится лорд пика Байчжань – и перед его лицом ты вновь собираешься пожертвовать собой, отдавшись на его милость?
«Шиди, я отлично понимаю, что тем самым унижаю твое достоинство, – взмолился про себя Шэнь Цинцю, – но не мог бы ты повнимательнее подбирать слова? Что еще за «отдаться на его милость [7]»? Неужели нельзя было сформулировать это как-то иначе?»
– Если ты делаешь это потому, что боишься стать обузой, – угрюмо добавил Лю Цингэ, – то знай, что Цанцюн подобная обуза не помешает.
– Сколько целых ребер у тебя осталось? – ухмыльнулся Ло Бинхэ.
Едва Юэ Цинъюань схватился за рукоять Сюань Су, стоявший рядом Му Цинфан встревожился:
– Глава школы, вас силой выдернули из продолжительной уединенной медитации [8], а после вы претерпели многочисленные ранения от рук врагов – сейчас вы едва ли в состоянии извлечь свой меч. Я по-настоящему опасаюсь, что…
Лицо Юэ Цинъюаня потемнело от внезапного притока темной ци. Он совладал с собой, однако голос звенел от напряжения:
– Нет, это невозможно. Мы однажды уже потеряли шиди, не сумев его защитить – неужто я могу вновь допустить его гибель?
При этих словах все смешалось в голове Шэнь Цинцю. В числе собратьев по школе, которые пользовались его уважением и доверием, Юэ Цинъюань, безусловно, занимал первое место. И дело тут было не только в его силе, прямолинейности и покровительственных чувствах главы школы, но скорее в том, что тот всегда готов был поступиться всем ради блага хребта Цанцюн. Со стороны Шэнь Цинцю было бы верхом бесстыдства позволять Юэ Цинъюаню подчищать за ним дерьмо и платить по его счетам. Он один навлек на себя все это, и не имеет права переваливать эту ношу на плечи собратьев.
– Я все еще несу ответственность за ученика, которого взрастил, – возвысил голос Шэнь Цинцю. – Шисюн, вы как глава школы отвечаете за безопасность всех адептов хребта Цанцюн. Вы знаете, какой выбор будет верным.
Гробовая тишина окутала зал. Лицо Юэ Цинъюаня застыло, костяшки обхвативших рукоять меча пальцев побелели. Со стороны Шэнь Цинцю довольно жестоко было напоминать ему о том, что он как глава школы не имеет права жертвовать многими ради жизни одного, но при всей своей неприглядности истина говорила сама за себя.
Пока остальные обдумывали слова Шэнь Цинцю, Нин Инъин устремилась вперед, вцепившись в его рукав:
– Я не позволю!
– Мин Фань, позаботься о шимэй, – бросил Шэнь Цинцю.
– Я больше не ребенок! – выкрикнула Нин Инъин. – Я могу постоять за себя! Тогда, в городе Цзиньлань, учитель взял на себя чужую вину, чтобы защитить остальных – почему он должен делать это снова? Почему всякий раз должен страдать наш учитель?
«Да потому что это я – ходячая неприятность, павшая на ваши головы», – с горечью подумал Шэнь Цинцю. По крайней мере, ему удалось воспитать чистую сердцем, преданную девушку. Против всякой логики почувствовав облегчение от этой ребяческой выходки, он принялся увещевать ее:
– Раз ты уже не ребенок, отчего же льешь слезы из-за всякого пустяка? Твой учитель больше не собирается умирать. – Про себя же он украдкой добавил: «Возможно…»
В этот момент вмешался Мин Фань – исполненным праведного негодования голосом он заявил:
– Учитель, разве не лучше умереть, нежели оказаться во власти этого чудовища [9] ради нашего блага? Где это видано, чтобы человек добровольно отдавался на съедение демону?
О чем это ты вообще?
